Жизнь после смерти есть. Это понимаешь, когда останавливается барабанно-сердечный стук. Мир задерживает дыхание – и каждый в клубе в этот момент наверняка молится своему богу, даже если в него не верит. Людвиг на сцене возносит хвалу одноглазому Одину, и он словно бы откликается на его призыв, словно его дух обернулся со взмахом плаща вокалиста невидимым вороном и безмятежно теперь парит сквозь тлеющие туманы прямо над нашими головами. Никакой торжественности, напускной величественности, ничего лишнего – только магический, гипнотизирующий до стадии одержимости голос увлекает под сень ясеня Иггдрасиль, где под аккомпанемент диковинной тагельхарпы (это была она?) всевидящая вёльва предрекает конец мира. Ведь небо скоро упадет и растечется под ногами холодной рекой и хребтами колючих звезд, время сотрет имена богов, унесет в Мировую бездну человечество, но не сможет уничтожить то, что останется в нашей памяти, так ведь?
Forndom – это что-то большее, чем концерт, это что-то исходящее изнутри и направляющее внутрь, до неприличия личное, нордически-философское, это то, что не нужно украшать богатым визуалом, потому что ему всецело хватает себя. Оба музыканта, скрывающиеся в плащах и капюшонах, поглощающих лица, сидят так близко, словно они ваши старые знакомые, которые в этот миг исполняют музыку только для вас. И их музыка напоминает скорее скальдическую поэзию со всеми ее кеннингами, где, к примеру, корабль – это «вепрь волн», а кровь – «пена мечей». Так вот Forndom – это ветер древности, не скользящий по поверхности, а пронизывающий сперва аскетичными, а после – глубокими дарк-фолковыми мелодиями. И во время концерта вы точно становитесь унесенными северными ветрами и неизбежно, гибельно красивой музыкой. Где-то в нас наверняка еще дремлет связь с прошлым. Неважно, общее прошлое у нас или нет, Forndom все равно своими таинственными мотивами поворачивает течение настоящего момента к истокам древних традиций. Но вместе с тем Людвиг интерпретирует эти архаичные традиции, переосмысливает их и одаривает свое детище глубоким, если повнимательнее изучить его творчество, содержанием. Неудивительно, что эта музыка прокрадывается внутрь и заползает под кожу, чтобы с этого момента жить с вами и в вас, чтобы вы носили, осмысливали ее в себе и обращались к ней, когда появится нужда остановиться и перепроверить внутренний компас. Ради Forndom не жалко возложить сердце и душу на алтарь чего-то настолько прекрасного, что даже граничит с божественным, ведь это почти ритуальный транс от общения то ли с собой, то ли с высшей силой. Если вы верите только в то, что можете увидеть своими глазами, то посмотрите – прочувствуйте – выступление Forndom: древние божества умеют разговаривать устами музыки.
После Forndom слова немеют, лишаются чувствительности, но это вовсе не значит, что все, что происходило до этого, тоже было обезболено ожиданием шведов.
Литовцы Velių Namai, к примеру, стали приятнейшим открытием! Изначально задуманный как one-man проект, Velių Namai сейчас похож на нечто более грандиозное, несмотря на то, что во главе группы по-прежнему, если верить интернетам, стоит загадочный Julius Mite. С эстетической точки зрения выступление попросту перемахивает по ту сторону реальности: сцену украшают ветвистые рога, сквозь волшебно-фиолетовый дым, расползающийся от тлеющего чего-то, на сцене вырастают многочисленные свечи, также для атмосферы в зал выносится нечто, напоминающее огромную фигуру в простыне, а руководит всем этим ожившим фольклором загримированный под бледнолицего шамана Julius с руной Альгиз на рубахе. Все это в совокупности настраивает на нужный лад, и становится гораздо легче воспринимать музыку балтского мистицизма, напоминающую больше ритуальное техно, нежели ритуальный эмбиент. Все благодаря энергичному мультиинструменталисту Julius’у, сменяющему багламу (а эта огромная раздутая балалайка, простите мне мой французский, оказывается, называется баглама) на электрогитару, на которой он играет смычком, впрочем, ничто не помешало ему пройтись смычком и по багламе. А то, что создает спиритический, шаманский, совершенно неземной звук дрожащих, как натянутые нервы, струн, - это особый вид арфы, который называется варган, если сведения меня не обманывают (по звуку очень похоже). Наверняка в записи использовались и другие необычные инструменты, но и этих хватает с лихвой для перехода в созданное литовцами измерение. Необычный религиозный опыт, всем советую.
Pragnavit, именующие себя крывийским этник-дарквейвом, на мой взгляд, с каждым выступлением не опускают планку. Вот где антураж выходит едва ли не на первый план, хотя и оставляет пространство и музыке. А какой музыке… Это роскошный, переменчивый, дикий звук, наполненный отголосками восточноевропейских языческих традиций. Кости, черепа, шкуры животных, народные инструменты, неведомые голоса – весь этот масштабный исторический 5D-театр задействует и слух, и зрение, и – особенно – шестое чувство, поэтому перед глазами текут реки, в ушах шумят леса… Но какой-то первобытный страх не покидает с самого начала, наверное, оттого, что белорусская история еще со времени своего появления омрачалась всякими тяжбами, смертями и войнами, поэтому в звучании Pragnavit ясно звучит пугающая нота. Их ритимчный, вдумчивый эмбиент методично вводит слушателей в состояние полусна, где можно связаться с предками и прикоснуться к древней истории. Вживую Pragnavit завораживают, это настоящая черная магия, не иначе.
А открывал вечер "неизвестный" музыкант-чернокнижник Voist из Noluntas, скромно заявляющий в описании к «Noluntas Divina», что это глубочайшая работа, тонкая и отчаянная, личная и откровенная, вдохновленная прошлым и чистой красотой. Мне кажется, Voist выдает желаемое за действительное и вкладывает в свой дарквейв больше смысла, чем там есть на самом деле. Одного его, некроманта в черном балахоне, пытающегося оживить свою музыку, на сцене не хватает, а разрозненный видеоряд на экране только усугубляет ситуацию. Непонятно, либо мне недостает эрудиции, чтобы осознать, что происходит, либо меня пытаются оставить в дураках. Судить, насколько захватывающим было выступление, можно по тому, сколько раз наш главред оторвала взгляд от смартфона (я насчитала один), но кому-то, впрочем, наверняка понравилось, ведь ничего отталкивающего в музыке Noluntas нет. Просто она кажется бессодержательной, как музыкальная графомания, но я хорошо могу представить, как такая музыка ложится на видео или фильм и получает новый уровень, обретает новые смыслы. Это уже чистая субъективщина.
Вот так вот кончается осень и продолжает существовать в музыке, гибнут боги, но тем не менее остаются живы в нашей памяти, уходит история, но все еще отзывается эхом в творчестве многих коллективов. Думаю, жизнь после смерти есть. В музыке, например.
Фото: Viktar Takunou
Текст: Ольга Пилипчук
