Если, блуждая по дремучим норвежским лесам, изгрызешь три железных хлеба, истопчешь три пары железных сапог, испробуешь дикие ядовитые яблоки, то все равно не пройдешь сквозь сизо-свинцовый северный туман, потому что он прячет грань между миром и хаосом, ворота в Ад или в пустую бесконечность, он сам есть Великий Потоп, тяжелая лавина смертных грехов и неправедного гнева, после которой в клубе, в сегодняшнем нашем общем маленьком мире, в живых не останется никого и ничего. Сдавайся, слушатель! На сегодня сказки кончились.
А если сдаваться, то только здесь и сейчас, когда руки восставшего из недр Коцита Хёста уже тянутся к твоей душе, хватают ее за горло и вытрясают из тела. Он как вывернутый наизнанку всесильный демиург, созидающий разрушение, некоронованный повелитель живых мертвецов, чумной маг-некромант, притягивающий тела пока еще дышащих околдованных слушателей. И кажется, что его пальцы, касаясь горячей публики, одаривают ее или желанным проклятием, или сладкой заразной болезнью, ведь Хёст сегодня всемогущ и бесстрашен, от одного его дикого взгляда пробирает колючий озноб, он метает, подобно Тору, беспощадные молнии, от которых земля дрожит в ужасе и восторге и скоро будто разверзнется прямо под нашими ногами.
В какой-то момент этого бесконтактного насилия мой слух уже избит бластбитом, упоен черным злом, с которого сорвали предохранители, пресыщен сквозящей жестокостью текстов и движений, но с каждой песней и каждым яростно-заунывным мотивом в зале разливается новый поток сгущенной темноты, настоянной на холодном северном нигилизме. Если бы темные силы существовали, они воплотилось бы в полном составе Taake. Ведь такого вокала не бывает в природе: он неестественно глубок, с надрывными присвистами и хрипами вырывается из горла вокалиста-посланника, словно вместо этого разукрашенного корпспейнтом человека в данный миг вещает сам Король Ада. А в это время на белых лицах гитаристов маской застыла ярость, и в их руках инструменты становятся оружием массового поражения воображения, ибо вообразить, как их слаженные риффы могут так ритмично выбивать дух из слушателей, не представляется возможным.
На секунду время вмерзает в пространство, музыка дребезжит вьюгой, а от мракобесия на сцене у любого проходящего мимо человека кровь застыла бы в жилах, ведь перед нами то ли сам Король Зима, то ли скандальная блэк-метал-легенда убивает невидимых демонов стойкой для микрофона, и все это держится на чистой, ничем не прикрытой агрессии и ненависти. Настолько сильной, что кажется, будто такая музыка только для сумасшедших, поехавших, со сдвигом по фазе, ведь так по-серьезному зло и жестоко нельзя, ведь это ненормально. Но если понять это безумие предназначено только тем, кто и сам не в себе, то я не в себе — сейчас я полностью в Taake.
Под конец сознание вспорото и выпотрошено подчистую, чтобы в нем гулким эхом прокатились финальные слова сегодняшних гостей, пришедших из густых туманов и вновь в нем исчезающих. Исчезающих, чтобы снова вернуться? Помните, Хёст обещал, что вы его встретите?
Там, где вы меньше всего этого ожидаете. (Дальнейшие его слова, надеюсь, были шуткой.)
И если ждать возвращения Taake можно с нетерпением и восторгом, то вновь ждать Downcross я смогла бы только по необходимости, как жду, когда приедет опоздавший поезд или закончится дождь. Музыка Downcross показалась отсылкой к Khandra, которая может считаться отсылкой ко Mgla, антураж на сцене — это откровенные отсылки к Watain. По итогу мы получаем совокупность металлических реминисценций; профессиональную, техничную, но всеми уже когда-то слышанную и виденную работу. Ребят на сцене двое, и их непростительно не хватает, чтобы заполнить все пространство, потому что барабанщик-вокалист Владимир непочтительно отодвинут от народа, а гитарист Дмитрий не может удержать внимание аудитории. И если вначале, увидев загадочные ритуальные атрибуты, готовишься к чему-то эдакому, чтобы прям мрачному и леденящему, то, послушав первую пару треков, об этом забываешь. Вроде бы и слишком неплохо, чтобы ругать, но слишком блекло, чтобы сразу вспомнить, что за группа играла на разогреве у Taake. Ровненько, гладко, но не цепляет. Во всяком случае — не меня.
Ведь меня уже давно окутал тяжелый норвежский туман.
Фото - Viktar Takunou
Текст - Ольга Пилипчук
